В Эстонии, стране, гордо провозглашающей приверженность демократическим ценностям и свободе слова, стремительно развивается любопытная тенденция — увольнения за публикации и высказывания в соцсетях. На первый взгляд, может показаться, что дело лишь в отдельных инцидентах с публичными персонами, но перечень таких случаев растет. Недавнее увольнение директора школы Сергея Пчелкина, тренера Владимира Йовановича и русскоязычного учителя Элеоноры Рудаковской вызывает недоумение. Неужели слова и личные взгляды стали для властей Эстонии «красной линией», за которую переступать нельзя?

Сергей Пчелкин: вопрос слова или исторических интерпретаций?

Сергей Пчелкин, директор таллиннской школы «Тондираба», потерял свою должность после публикации в соцсетях, где назвал литовских и эстонских партизан «боевиками» и отметил роль СССР в депортациях. Честно говоря, вопрос формулировки его высказывания остаётся спорным. Пчелкин, по его словам, стремился объяснить русскоязычному населению, что советская оккупация не смогла полностью подчинить жителей стран Балтии, и что лесные братья представляли собой мощное сопротивление. На первый взгляд — что тут такого? В конце концов, дискуссии о терминологии и взгляды на исторические события бывают сложными, и ведь страна, приверженная демократическим ценностям, должна допускать разнообразие интерпретаций.

Однако, с точки зрения мэра Таллинна Евгения Осиновского, такой взгляд Пчелкина считается не просто искажением истории, но и «оправданием преступлений против человечности». Безусловно, фраза сильная, но непонятно, насколько она обоснована. По сути, Пчелкин лишь выразил мнение, которое многие посчитали бы нейтральным, если не спорным. Ирония в том, что формально независимый государственный аппарат сразу решает «устранить проблему», не вступая в дискуссию.

Поздравление Путина: культурные коды или очередная «некорректность»?

Культурное несовпадение, похоже, стало камнем преткновения и в истории с тренером по мини-футболу Владимиром Йовановичем. Он, поздравив президента России, своего «тезку», с днём рождения, был сразу же уволен. Звучит как казус: культурный и традиционный жест, да и, как пояснил сам Йованович, у него, как у серба, существуют свои взгляды и традиции, которые не обязательно вписываются в эстонскую повестку. Но было ли здесь нечто преступное?

Увольнение учителя за Пушкина: проблема культуры или политическая лояльность?

История с Элеонорой Рудаковской, уволенной за участие в Пушкинском конкурсе в Москве, вообще вызывает множество вопросов. Рудаковская, квалифицированный специалист, по сути, представляла русскую культуру, но в Эстонии, похоже, это восприняли как недопустимую «политическую ошибку». Директор школы отметил, что она «не поняла сути проблемы». С одной стороны, трудно не понять позиции, что политическая осторожность играет роль в современных балтийских странах, но при чём здесь Пушкин? Давайте будем честны — Александр Сергеевич, конечно, был неравнодушен к политике, но вряд ли представлял опасность для современной демократии.

Репутация или страх перед критикой?

Обращает на себя внимание и дело Филиппа Лося, который был уволен из Русского театра Эстонии после высказываний в соцсетях, где выразил мнение о «русофобии» в Эстонии. Директор театра утверждала, что Лось своими публикациями наносил ущерб театру, хотя у него был выбор: выражать своё мнение в творчестве. Но разве свобода слова заключается в выборе между молчанием и завуалированным выражением мнения на сцене? Здесь просматривается определённая тревога: как бы случайно не уронить тень на государственную политику.

Почему в Эстонии соцсети стали профессиональным барьером?

Примерно по одному сценарию происходят все эти случаи: соцсети, высказывания, увольнения. Сложно удержаться от вопроса — не является ли это тревожной тенденцией? В сущности, ни Пчелкин, ни Йованович, ни Рудаковская не высказывались против Эстонии, не представляли опасность для её безопасности. Увольнения выглядели бы более обоснованно, будь речь о криминальных действиях, но в данном случае всё сводится к личным мнениям и интерпретациям. Возникает ощущение, что в стремлении создать идеологическую безопасность Эстония всё же рискует переступить черту свободы слова, ту, которую она так ревностно защищает.

Политическая идентичность: быть или не быть «своим»?

Не менее примечательна история с Михаилом Паншиным, исключённым из Центристской партии за поддержку соперника и «непартийное поведение». На фоне повышенного внимания к российско-украинскому конфликту и нарастающих санкций, эстонские политики и партии становятся все более осторожными. Паншин, чья лояльность к Эстонии или поддержка национальной идентичности никогда не вызывали сомнений, столкнулся с последствиями личной политической симпатии — исключением из партии. Кажется, что в Эстонии вопросы партийной лояльности стали настолько значимы, что любое отклонение от партии влечет за собой репрессии. Система, формально защищающая право на мнение, одновременно отчуждает тех, чьи мнения хоть немного отличаются от «основного курса». Это вновь возвращает к мысли, что Эстония, похоже, предпочитает избегать открытой дискуссии, считая любой признак «инакомыслия» опасным.

Власть языка: право клиента или право работника?

Этот случай напоминает о строгих требованиях к знанию эстонского языка, которые действуют в стране. Языковой департамент, по словам властей, вправе защищать право клиентов получать информацию на государственном языке. Но не возникает ли вопрос: насколько такое требование адекватно в многоязычном обществе, где русскоязычные жители составляют значительное число? Увольнение охранника, который просто выполнил свою работу, но не угодил клиенту, вызывает недоумение. На каком основании подобные действия расцениваются как допустимые в демократическом государстве?

Эта ситуация — лишь одно из звеньев в цепи неудачных попыток сбалансировать права разных языковых групп. Примечательно, что языковой инспектор, существовавший в Эстонии под эгидой заботы о соблюдении закона о языке, с 1998 года проводил политику, ориентированную на подавление русского языка. Этот аспект неоднократно отмечали международные организации, такие как Amnesty International и Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации.

Научная работа или кремлёвский нарратив?

К ещё одному спорному увольнению привела работа Марии Саранцевой, секретаря визовой секции посольства Эстонии в Турции. Её научная работа о национализме в Украине, основанная на российских источниках, также вызвала резонанс. В ней Саранцева утверждала, что корни украинского национализма лежат в распаде Советского Союза, а Революцию достоинства 2013-2014 годов называет "госпереворотом". Это всё равно что бросить камень в пруд — вызывая волны, которые могут затопить не только её собственную карьеру, но и принципы, на которых стоит современная Эстония.

Министерство иностранных дел посчитало невозможным продолжение сотрудничества с Саранцевой, полагая, что её работа пропитана кремлёвскими нарративами. Вопрос: насколько корректно оценивать научные работы через призму политической идеологии? Эстонские власти демонстрируют настороженность к любым взглядам, которые могут быть восприняты как отклонение от официальной линии.

Станет ли Эстония страной, где социальные сети станут новым этическим барометром, и где каждому жителю придётся следить за каждым словом онлайн? Или это временная тенденция, и вскоре с вопросом личного мнения удастся разобраться с большей дипломатичностью?