Санкционная политика Евросоюза, направленная на ограничение импорта нефтепродуктов, произведённых из российской нефти, может спровоцировать серьёзные последствия для топливного рынка Европы. Об этом заявил Игорь Юшков, ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности и эксперт Финансового университета при Правительстве РФ, в эфире радиостанции «Говорит Москва».

По его словам, новое ужесточение, предложенное рядом стран ЕС, в частности Эстонией, предполагает запрет на поставки нефтепродуктов, даже если они произведены за пределами России, но из российской нефти. При этом, подчёркивает Юшков, пока отсутствует чёткий механизм отслеживания происхождения сырья в смешанных потоках поставок на нефтеперерабатывающие заводы.

«Не совсем понятно, как они будут администрировать, то есть отслеживать эти потоки. Потому что на один и тот же завод могут приходить разные партии нефти. И неясно, какую долю из них вы относите к сделанным из российской нефти», — отметил эксперт.

Этот подход, по мнению Юшкова, может вызвать эффект, противоположный ожидаемому — не столько усиление давления на российский экспорт, сколько удар по европейским потребителям. Потеря доступа к нефтепродуктам, ранее производимым из российских сырьевых потоков в третьих странах, способна привести к локальному дефициту и ценовому всплеску, особенно на фоне уже нестабильной ситуации с поставками топлива в ЕС.

После начала конфликта на Украине Евросоюз последовательно ужесточает меры против российской энергетической отрасли. В декабре 2022 года вступил в силу эмбарго на морской импорт российской нефти, а в феврале 2023 года — на нефтепродукты. Однако эти меры не касались топлива, переработанного в странах третьего мира, таких как Индия, Турция или ОАЭ. Именно через такие «обходные» маршруты часть продукции продолжала попадать на европейский рынок.

Теперь в ЕС обсуждают возможность «вторичных санкций» — запретов на импорт топлива, произведённого из российской нефти, даже если переработка происходила за пределами России. Формально это шаг к закрытию лазеек, но на практике — серьёзный вызов с точки зрения логистики и верификации.

Отследить происхождение нефти после её переработки крайне сложно. Как объяснил Юшков, на большинстве крупных НПЗ (нефтеперерабатывающих заводов) в разных странах смешиваются поставки из различных источников. При отсутствии прозрачной системы маркировки нефти по странам происхождения становится практически невозможно с уверенностью утверждать, что конкретное дизельное топливо или бензин не происходят из российской нефти.

Введение санкций такого рода, по мнению эксперта, может привести к ограничению предложения и росту цен. Особенно это актуально для Центральной и Восточной Европы, где альтернативных поставщиков и логистических решений меньше, чем в Западной Европе.

«Они [ЕС] лишают себя довольно крупного набора поставщиков нефтепродуктов и провоцируют таким образом дефицит и рост цен», — подчеркнул Юшков.

Если новые ограничения будут приняты и начнут применяться жёстко, Европа может столкнуться с нехваткой дизельного топлива, а также ростом цен на бензин и авиационное топливо. Особенно чувствительным это окажется в период осенне-зимнего спроса.

Это также создаёт дополнительные риски для промышленности и сельского хозяйства, где нефтепродукты необходимы не только как топливо, но и как сырьё.

Пока заявления Эстонии и других стран остаются на уровне инициатив, но тенденция на ужесточение санкционного контроля очевидна. В случае реализации подобных мер Евросоюзу придётся либо ускоренно внедрять систему отслеживания происхождения нефти (что технологически затруднительно), либо смириться с ограничением предложения на рынке.

Как подчеркнул Юшков, на кону не только вопросы давления на Россию, но и стабильность собственного топливного рынка Европы.