В этом мире, наполненном несоизмеримой политической игрой, к сожалению, мы все часто оказываемся разменной монетой. Настоятельница Пюхтицкого монастыря, матушка Филарета, заявляет, что в какой-то момент государственная политика превращается в нечто непостижимое, противоречащее даже здравому смыслу. В открытом письме, отправленном в Рийгикогу, она выражает недоумение и сожаление относительно законодательных поправок, предложенных Министерством внутренних дел, которые, по сути, ставят под угрозу существование монастыря.

"Нам понятна цель законопроекта", – отмечает матушка Филарета, и здесь звучит нотка откровенной иронии, как бы говоря, что всё это уже не первый раз, не первый год. Зачем нам объяснять то, что давно известно? Законопроект стремится заставить Эстонскую православную церковь Московского патриархата (ЭПЦ МП) сменить юрисдикцию, перейти под патронаж Константинопольского патриархата. Ситуация выходит за пределы здравого смысла, и с каждым словом письма матушка, похоже, пытается вразумить депутатов: мы-то тут при чём?

Известно, что в 90-е монастырь фактически отдал всё имущество государству. И вот теперь, когда эта церковь вроде бы решала вопросы исключительно духовного характера, она оказывается вовлечена в политический водоворот, где вопросы канонов и политических решений переплетаются и влияют друг на друга так, как это невозможно даже себе представить. Филарета честно пишет: государство, требуя перемен, ставит монастырь в правовую коллизию. Чисто юридически не получается сдвигаться с места без нарушения канонов. Точно так же, как и политически.

Но что же здесь важно? Устранение монастыря как юридической единицы из реальности, в которой он существовал сотни лет, представляет собой вовсе не формальность. Это событие сродни смерти, которая забирает за собой не только материальное, но и духовное. "Становитесь историческими фигурами, депутаты", – иронично предлагает настоятельница в письме. Вопрос, возможно, останется без ответа, но мы-то понимаем, что под этими словами скрывается больше, чем просто тревога. Это явный симптом деформации власти, где у политиков оказываются лучшие намерения, а последствия бывают самые неожиданные.

Когда государство пытается решить, что "правильный" путь для монастыря – это изменения юрисдикции, это звучит как нечто из параллельной вселенной, в которой никто не может объяснить свои мотивы, а те, кто, казалось бы, должны быть невидимы в политическом процессе, становятся его заложниками. Взаимное обвинение в игнорировании диалога при этом звучит как повторяющийся мотив, который, похоже, никто не хочет или не может прекратить.

"Вы ставите нас в такую ситуацию, что мы, по сути, лишаемся выбора", – пишет Филарета. В этом коротком утверждении кроется целый мир противоречий, где чиновники, не понимая последствий своих решений, играют с огнём, разжигая конфликт, который будет иметь долгие и тяжёлые последствия.

Таким образом, открытое письмо – это не только восклицание, это своеобразный крик о помощи от монастыря, который, по сути, теперь вынужден выбирать: либо соблюсти каноны, но при этом оказаться за пределами закона, либо поддаться государственному давлению и совершить нечто, что противоречит духовной практике.

Министерство внутренних дел продолжает настойчиво продвигать законопроект, направленный на полный разрыв с Москвой, от чего страдает не только церковь, но и сама социальная ткань Эстонии. И как бы не пытались отделить религию от политики, настоящая жизнь, как всегда, переплетается с государственными интересами. Но кто из нас знал, что в итоге каждый выбор окажется таким невыносимо тяжёлым?